[Талифа]

Что-то в последнее время я совратилась с пути истинного часто стала попадать на различные политические срачи мнения. Я не хочу делать выкладки, изливать душу и к чему-то призвать. Просто назрела необходимость поделиться двумя цитатами. Первая - длинная и о войне. Вторая - короткая и о правителях. Обе они взяты из художественной литературы, но разве это имеет значение?)

первая

Затем он заговорил, и я в жизни не видела столько презрения в детских глазах и не слышала его столько в детском голосе:
– Ты мне не нравишься, ты, проклятая янки!
– Ты мне тоже не нравишься, – призналась я, – но это не имеет значения. Я думаю, что ты будешь вести себя как джентльмен.
Я чувствовала, что не пробила пока ни единой дырочки в стене его недружелюбия, поэтому спокойно продолжала пить кофе, обдумывая в голове, чем бы пронять этого мальчика.
...
– Ты проклятая янки. А все янки грязные подонки.
У печи ахнула Маум Люси:
– Господи помилуй!
А Марго бросила сковородку и поспешно схватила Руперта за плечо:
– Мистер Руперт! – увещевала она. – Как вам не стыдно.
Я коротко перебила ее:
– Не обращай внимания, Марго. Руперт не совсем понимает, о чем говорит.
– Нет, понимаю, – упрямо процедил он.
– Да нет, Руперт, – спокойно возразила я, – потому что только очень глупый человек может так думать. А ты выглядишь совсем не дураком.
Он продолжал сверлить меня глазами, сжав маленькие кулачки. Я прочертила ножом на столе линию:
– Поди сюда, Руперт. Я хочу тебе кое-что показать.
Он колебался, но любопытство пересилило, и он с дерзким видом неохотно, но подошел ко мне.
– Что? – спросил он.
– Видишь эту линию?
– Конечно. Я не слепой. – Он произнес это нетерпеливым тоном, как взрослый разговаривает с ребенком. Я уже поняла, что в этом девятилетнем ребенке есть и зрелость, и способность размышлять, но неуправляемая и требующая дисциплины и контроля. Я знала, что угрозами его не направишь в нужное русло – только убедительными доводами. Я прочертила полоску поглубже.
– Руперт, – сказала я, – если ты живешь по эту сторону полоски, а другой мальчик – по другую, это значит, что ты хороший, а он плохой?
– Что за глупый вопрос.
– Вот именно, это глупо, правда? Но всего лишь такая же черта отделяет нас с тобой друг от друга. Вот ты называешь меня янки, а сам называешься южанином.
– Но янки отняли папины деньги и сожгли наш хлопок на пристани в Дэриене.
– Но ведь это была война. На войне люди должны делать то, что им приказывают.
Он подумал.
– Хотите сказать, – спросил он, – что им пришлось это сделать?
– Конечно, так же как вашим солдатам-южанам приказывали убивать наших людей.
Его глаза задумчиво сузились:
– И вы ненавидите южан?
– Разумеется, нет. Я знаю, что южане делали так потому, что считали, что это правильно, так же как и солдаты Севера.
– Но и те и другие не могли быть правы одновременно.
– Верно, не могли, но каждый считал правым себя. Поэтому, как видишь, никого из них нельзя винить больше, чем другого. (с) "В паутине дней", Эдна Ли

вторая

– И все же, – сказала она, – простой народ ждет его. Магистр Иллирио утверждает, что люди шьют знамена с драконом и молятся, чтобы Визерис возвратился к ним из-за Узкого моря и освободил их.
– Простой народ вымаливает дождя, здоровых детей и лета, которое никогда бы не кончалось, – усмехнулся сир Джорах. – Игры высоких лордов возле престолов их не волнуют, лишь бы знать оставила народ в покое. – Джорах пожал плечами. – Так было всегда. (с) "Игра престолов", Джордж Мартин